26 ноября губернатор Пермского края Олег Чиркунов выступил на московской конференции «Развитие конкуренции в России: что могут сделать федерация, регионы и компании», организованной Минэкономразвития РФ и Правительством Москвы.

Речь главы региона представляла собой ряд развернутых тезисов, которые были посвящены малому бизнесу и его конкуренции с государством. Точнее, ее практическому отсутствию. Но самое важное – и это, безусловно, является для Олега Анатольевича очень приятным бонусом: его размышления о 94-м ФЗ, точнее, последние «два слова» о нем, спустя несколько дней оказались созвучны аналогичному тезису Президентского послания. В общем, с мнением губернатора можно соглашаться или нет, а «Районка» просто размещает здесь видеоролик, найденный на alex-pirojenko.livejournal.com, и дешифровку выступления Чиркунова.

- Такое ощущение, что я присутствую на ритуальном мероприятии, где мы сейчас все помолимся и пойдем дальше грешить. Ведь в принципе все, что тут говорится, – правильно, под всем тем, что было сказано, можно подписаться. Но почему-то это никак не связано с конкретной практической деятельностью. В жизни обычно все получается наоборот, даже если каждый из нас, безусловно, является сторонником конкуренции. Данную сложную проблему необходимо как-то структурировать, разделить частички и попробовать понять, какие виды конкуренции и какие проблемы у нас существуют. Я разделяю эту сферу на три блока.
Конкуренция между государством и бизнесом. То есть не роль государства в развитии бизнеса, а именно конкуренция, потому что государство у нас имеет очень много полномочий.
Конкуренция между бизнесом и бизнесом и роль государства в этом вопросе.
Конкуренция внутри государства. Как оно организовано, и как действуют внутренние конкурентные механизмы (между регионами, муниципалитетами, политическими партиями).
Итак, сначала о вопросе государства и бизнеса. Мне кажется, что это самая большая наша проблема. Сегодня государство во всех сферах играет такую роль, что бизнес по сравнению с ним – необычайно слаб. Давайте посмотрим, в каких отраслях мы имеем реальные рыночные отношения. (Рыночные – там, где цена определяется спросом и предложением). Если посмотреть, сколько человек в Пермском крае работает в «условно» рыночных отраслях – это 470 тысяч. И 300 тысяч при этом работает в бюджете. Вот это реальное соотношение с точки зрения госструктур и бизнес-структур. Но сейчас существует масса бизнеса, которая работает не в рыночной среде. Так тарифы по теплу, по электроэнергии, по газу у нас устанавливаются не рыночным способом. Если мы сейчас все это «перебросим» на другую чашу весов и сочтем, что, в общем-то, это условно-рыночная экономика, то в рыночной у нас останется только производство потребительских товаров, где мы полностью проигрываем конкуренцию импорту, несмотря на попытки как-то этому противостоять. Итак, сейчас стало очевидным – преобладание роли государства во многих отраслях. Даже в тех, которые у нас считаются исконно государственными, а во многих западных странах – истинно рыночными. Например, здравоохранение.
Ведь когда мы говорим о том, что у нас нет малого бизнеса, мы должны понять, а где мы этот малый бизнес видим. Раньше мы его видели на рынке, торгующим помидорами. Сегодня малый бизнес выталкивают сети. И это нормальный, правильный процесс, которому не надо противостоять. Куда малому бизнесу дальше идти? Он не может идти в производство, поскольку экономика у нас не работает на кооперации. Большинство предприятий – вертикально интегрированные структуры, которые производят все, начиная от болтика и заканчивая конечным продуктом. Малому бизнесу некуда прийти и получить свой заказ. К государству он тоже не может пойти, потому что оно все делает само.
Про медицину. Как нам решать проблему здравоохранения и как при этом использовать возможности малого бизнеса. Государство в этой сфере – заказчик или потребитель, покупатель или продавец? Мы покупаем услугу в интересах населения на бюджетные деньги, либо мы производим эту услугу? Если покупатель – значит, мы должны купить качественную услугу за меньшие деньги. Если продавец – значит, должны продать некачественную услугу дороже. Четыре года назад у себя в регионе мы прошли первый этап: забрали у министерства здравоохранения все медицинские учреждения. Оставили министерство в роли исключительно покупателя этих услуг, а учреждения здравоохранения выделили в агентство, не подчиненное Минздраву. Первая реакция Минздрава была следующая: «Я у них вообще услугу брать не буду, ну, или попытаюсь не брать». И Минздрав стал искать возможности купить эту услугу на свободном рынке. На сегодняшний день объем таких услуг – процентов двенадцать-пятнадцать. И вроде бы, нам надо в этом направлении идти и стараться как можно больше услуг покупать с рынка. Вопрос только в том, находимся мы в федеральном тренде или нет. В связи с изменением доходов федерального бюджета в ближайшее время планируется направить большие объемы средств на приведение в порядок учреждений здравоохранения. И в принципе это правильно. Мы хотим иметь современную, хорошо оборудованную, перспективную сеть больниц. Но не создаем ли мы тем самым конкуренцию частным компаниям, вкладывая исключительно в свою сеть. Не напоминает ли это истории 90-х годов, когда нам надо было решать вопрос о наличии товаров на полках в магазинах: первым делом решили отремонтировать все государственные магазины, а уже после этого вводили механизм конкуренции? Не было бы сейчас более правильным постараться направить максимум имеющихся ресурсов на повышение тарифов, выход на рынок, покупку услуг и постараться сократить количество собственных учреждений на рынке?
Есть другие инструменты, которыми государство может пользоваться для того, чтобы создавать рынок. Пример приведу. Во всей стране проблема с детскими садами – дефицит мест. Мы посчитали, что пребывание ребенка в саду без капитальных затрат стоит 5,5 тысячи рублей в месяц. И за каждого ребенка, который не посещает муниципальный детский сад, отдали эти деньги родителям. И, в результате, сейчас представители контролирующих органов аппаратные совещания очень часто начинают со слов: «Олег Анатолич, у нас большие проблемы». – «Что такое?», – «Частные детские сады растут как грибы». Конечно, есть риски, которые мы берем на себя. Но все говорит о том, что мы создали условия для развития малого бизнеса.
В Пермском крае за последние несколько лет произошли изменения в традиционных государственных отраслях промышленности, прямо несоответствующие тому, о чем мы с вами здесь говорим. Было крупнейшее предприятие, которое занимается титаном и магнием, производит шасси для «Боингов». Работало в рыночной структуре – сейчас оно в структуре Ростехнологии. В этом году бельгийская компания пыталась приобрести содовый завод. Государственные органы сделали все для того, чтобы этот завод достался госпредприятию Башкирии. Декларируем одно, происходит принципиально другое. Давайте согласимся, у любого среднего бизнеса есть представления о том, что прежде чем зайти на территорию региона или совершить какую-то сделку, он должен зайти в какой-то кабинет и это согласовать. Это если посмотреть, каковы объемы нашего вмешательства в бизнес-процессы. Согласования с госучреждениями становятся ключевыми для принятия бизнес-решений. Вот это, наверно, неправильно.
Следующая тема – взаимоотношение бизнеса с бизнесом и роль государства. Здесь мы так же все правильно декларируем, но, когда начинаешь сталкиваться с этим в практической жизни, понимаешь, что инструмент работает по-другому. Смотрите, у нас есть законодательство о малом бизнесе. Это правильно. Упрощенная система налогообложения – это тоже правильно. Она принципиально иная, чем у другого бизнеса. Создается малое предприятие – даются льготы – начинает работать. Замечательно. Но вдруг среднее предприятие понимает, что в своем формате оно не конкурентоспособно и начинает реструктурироваться. Все по закону. Но приходят налоговые органы – это не так страшно. Приходит милиция – это более страшно. И вменяют отсутствие деловой цели, де факто – мошенничество. Достаточно большое количество людей прошли через эти уголовные дела, некоторые из них находятся в местах лишения свободы. Это те люди, прочитавшие наш закон о том, что малый бизнес имеет льготы, и решившие реструктурироваться. Мы с вами заинтересованы в этом? Мы заинтересованы в том, чтобы они на аутсорсинге все это выделяли? Тогда почему мы этому противодействуем? Не знаю, до конца непонятно.
Следующий пример о том, как мы влияем на конкурентную ситуацию внутри бизнеса. Лесная отрасль. Государство распределяет лес: оно может продать его с аукциона, а может отдать по инвест-контракту. Продажа – нормальный рыночный инструмент. А когда отдаем по инвест-контрактам, это что? Государство принимает индивидуальные решения? Причем обратите внимание, я сейчас сворую мысль у Н. Ю. Белых, который в свое время не был понят. Смотрите, мы отдаем лесной ресурс инвестору. Какому? Переработчику. А каким образом лесозаготовка у нас при этом будет существовать? Мы отдаем не тому, кто должен заготовить, выйти на рынок с рыночной ценой товара, а на рынке этот товар купят переработчики. Мы лес отдаем сразу переработчику. При этом полностью душим отрасль лесозаготовки. Почему-то в голове у всех сидит, что это все одна отрасль. Все равно, что земли отдавать розничным сетям, предполагая, что они там помидоры будут растить. Тематика своеобразная и сложная – душим отрасль своими решениями.
Когда-то государство начинает думать о конкуренции и рыночных законах, а когда-то оно стремится сделать все справедливо и правильно. Растут цены в розничных сетях – почему бы не принять закон о торговле? Во всех учебниках по экономике сказано, что любое влияние на цену влечет дефицит. И ограничивать их невозможно ни в коем случае.
Регулирование цен на фармпрепараты. И если бы это нельзя было обойти. Все это обходится введением в середину цепочки оптовика. Но опять же будут заводиться дела о мошенничестве, о том, что розничные сети поставили перед собой оптовика и наценку? То есть мы играем в такую странную игру.
Последний блок вопросов про то, как построено само государство. Общепризнано, что сегодня все больше и больше начинают конкурировать регионы. А у нас нет этой конкуренции. Мы все ресурсы стараемся перегнать через федеральный бюджет. По каким бы прозрачным или непрозрачным механизмам это не происходило – это все равно не правильно. Ведь что такое налоги де факто, которые идут на расходы в субъектах федерации? Это вообще-то стоимость содержания там рабочей силы. И каждый раз, когда мы перераспределим что-то через федеральный бюджет, мы дадим неправильный сигнал экономике, и развиваться предприятия будут не там, где это экономически целесообразно, а будут пробираться по каким-то иным критериям. И так во всем. Не рыночная стоимость рабочей силы из-за налогов, не рыночная стоимость электроэнергии, газа. Мы создаем экономику, которая не является экономически разумной. Всеми этими действиями мы фактически разрушаем рыночный механизм в стране.
Два слова про 94-й закон. Им недовольны те, кто раньше совершенно спокойно злоупотреблял полномочиями, расторговывал, раздавал государственные и муниципальные заказы. Не нравится он и тем, кто хочет быть эффективными. При наличии этого закона эффективным быть невозможно. 94-й закон – это конкуренция по одному параметру: цена. Кто дешевле всех нам спроектирует театр оперы и балета? За десять лет было проведено шесть конкурсов с такой темой. Есть шесть проектов и не по одному из них нельзя строить. Надо иметь волю, чтоб, истратив деньги на проектирование, не начинать строительство и начинать другой конкурс. Поэтому нужно понимать, какую роль этот закон играет в реальной конкуренции.

permdomjur@gmail.com

←Установите у себя виджет портала "Районка" одним кликом