Больше года Андрей Григорьевич Трушников живёт в городе Лысьве Пермского края на людское подаяние у ворот церкви Иоанна Богослова. Околоцерковный «бомонд» обращается к нему просто и без затей: «Эй, Андрюха!».
А «Андрюхе» 64 годочка. Живёт он не как у Христа за пазухой, а, выходит, у Христа за забором. С культёй вместо одной ноги, на инвалидной коляске с деревянным сиденьем (оно же – столешница) и с почти философским взглядом на мир: «Мой адрес – не дом и не улица…»
Совесть запротестовала
Судьба Трушникова встревожила давних читателей «Искры» – супругов Цепелевых.
- Почему мужчину, который обосновался у церкви, никуда пристроить не могут?! – возмущалась Александра Ивановна. – Безногий инвалид – голодный, холодный – мокнет под дождём, мёрзнет ночью… Куда смотрят власти?! Я вечером несу ему покушать – он ревёт. Говорит, что бывший военный, несколько пенсий ему положено, а ничего не получает – живёт на то, что подадут…
Осторожно пытаюсь втолковать просителям: скорее всего, у этого человека есть родные, обращаться к которым ему по разным причинам не хочется. Возможно, его просто устраивает такая свободная жизнь. Реакция – обиженная:
- Да разве нормальный человек откажется от помощи?! Нет вам дела до чужой беды…
Шевельнувшаяся во мне совесть запротестовала: зачем наговаривать на человека, не зная его?
Созваниваюсь с зам. директора социально-реабилитационного центра «Возрождение» Олегом Ожгихиным. Оказывается, он его припоминает: некоторое время тот обитал в здании бывшей ШРМ. Несколько лет назад центр организовал бесплатное кормление бездомных, на благотворительной основе туда принимают и бомжей на проживание – помогают восстановить документы, отмывают, одевают, кормят… Правда, есть несколько запретов: в новой обители нельзя ни пить, ни курить.
С Олегом договариваемся так: я иду к церкви и если вижу, что тот самый Андрей Трушников там, звоню ему.
Проводы в другую жизнь
На подходе к храму приглядываюсь к пятачку за его воротами. Там никого, только напротив, на возвышении теплотрассы, сидят две женщины. Поняв, что я уверенно направляюсь к ним, торопливо крестятся:
- Спаси и сохрани…
- Здравствуйте! А вы не знаете, где Андрей Трушников?
- Андрюха? Да вот же он! – женщины раздвигают спины, и я замечаю за ними тело, накрытое полиэтиленовой плёнкой.
- Он что, спит?
- Ага. Я сегодня утром принесла ему хлеба да селёдочку. У меня-то хоть крыша над головой есть, а у него – ничего… Добрые люди нанесли ему одежду, клеёнку вот пожертвовали – так теплее…
Два часа дня. Служба в церкви давно закончилась, людской поток схлынул, потому у дам - законный «перерыв на обед». На «столешнице» с колёсиками – андрюхиной коляске – куски хлеба, огурец. Одна из дам охотно отвечает на мои вопросы, выпуская клубы табачного дыма:
- Обижают ли тут Андрюху? Бывает. Нет, не из наших – молодёжь, наркоманы. Когда деньги отберут, когда зуботычину дадут…
- У него, наверное, родные есть?
- Есть дочь. Не знаем, почему он к ней не идёт…
- Может, потому, что он пьёт? – задаю вопрос, похоже, заставивший смутиться саму женщину.
- Ну а как же? – после секундного замешательства стряхивает пепел с сигареты. – Выпивает… Подают ведь…
Прикидываю про себя: наверняка Андрей Трушников здесь – как символ нераздражающего нищего, которому охотно подают («калека ведь – работать не может»), а потому сам он щедр чрезвычайно. Наверняка «коллегам» будет жаль терять такой оплот «бизнеса»… Впрочем, здесь меня ожидало первое удивление.
- Ваш товарищ поедет в реабилитационный центр? – задаю свой неудобный вопрос.
- Конечно! – вмиг оживляются женщины и наперебой будят инвалида: - Андрюха, вставай! Сейчас за тобой машина приедет!
Отзваниваюсь Олегу. Обещает быть на месте через пару минут.
- А вы сами почему здесь? – любопытствую у женщины в старенькой куртке из «кожзама» и трикотажной полосатой шапке – у той, которой Андрюха обязан сегодняшним завтраком.
- А я давно сюда хожу. Двадцать лет на штамповке, а пенсию маленькую заработала… Эй, Лена! Куда пакет понесла? – вторая собеседница, улучив момент, двинулась было с чёрным пакетом-«майкой» в направлении молодого человека и девушки, наблюдавших за нашим разговором поодаль. - Это же Андрюхина еда! Верни обратно!
Лена виновато села на место и поставила пакет рядом с коляской, впрочем, из рук его не выпустила…
Подъехавший Олег вызвал «ГАЗель» центра. Растолканная ото сна местная безногая «звезда» поначалу от определения в центр отказывалась. Однако под натиском увещеваний женщин Андрюха сдался. Оглядывая округу мутными глазами, покашливая и что-то мыча, потянулся за пазуху. В опухших ладонях мелькнули на пару секунд и так же быстро исчезли мятые десятки.
К этому времени на пятачке собрался, наверное, весь околоцерковный «бомонд». Бомжа провожали в другую жизнь.
- Андрюха, куда ж ты поехал-то? На кого нас покидаешь? - нетрезво затянула бабушка в платочке.
- Чего причитаешь, будто на похоронах? - осекла её другая женщина и повернулась ко мне: - А можно его там проведать?
Герой «движухи» почти беззвучно плакал – то ли за компанию, то ли искренне оплакивал свою «зазаборную» жизнь. Сначала в грузовую «ГАЗель» всем миром подняли его, потом – его старенькую «карету».
Печник? Военный? Шофёр?
Мне хотелось своими глазами увидеть, в каких условиях окажется Андрей Трушников, и вместе с заместителем директора центра мы направились в здание бывшей ШРМ. По дороге он рассказал: оказывается, участковый милиции, рабочее место которого находится в том же помещении, припоминает историю этого бомжа. Вроде бы, это тот самый Андрей Трушников, которого несколько лет назад… похоронили! Вот это поворот!
- Да, лет пять назад приходил ко мне человек, назвался Андреем Трушниковым и заявил, что его жена или сожительница (точно не помню) похоронила под его документами другого человека, - рассказывает старший участковый уполномоченный милиции Рудольф Ведерников. – А дело было так. Этот Трушников, по его словам, был хорошим печником и в поисках работы уходил далеко за пределы района. На одной из железнодорожных станций нашли тело бомжа, жена (или сожительница?) узнала в нём Трушникова, и того похоронили по его документам. Я отправил мужчину в прокуратуру (она занимается подобными делами) и больше его не видел…
Спуск по крутой лестнице – и я в новой обители Андрея Григорьевича. Конечно, не однокомнатный «люкс», но жить очень даже можно. Главное – тепло, сухо и кормят, как положено. Нового постояльца уже переодели в чистую одежду (благо, магазин «Доброта» - рядом). Пытаюсь выяснить его прошлое. Печник? Военный? В ответ – душный выдох: «Шоферил – до Перми и обратно в рейсы ходил». Как обстоят дела с документами? «В Перми сейчас»… Пьян? Не в себе? Бросаю попытки вычленить из потока сознания инвалида разумное зерно. Прошу об одном: не уходить из центра, пока не получит восстановленные документы. Олег Ожгихин согласно кивает: «Сделаю всё от себя зависящее, чтобы помочь. Завтра же побываю в соцзащите».
Отправляюсь в лысьвенское отделение Министерства социального развития и я.
- История Андрея Григорьевича Трушникова нам известна с 2008 года, - сообщает специалист Елена Кириллова. – Тогда, зимой, его доставили в больницу с улицы – были отморожены ноги. На одной началась гангрена, и её пришлось ампутировать. Очень долго устанавливали личность мужчины, ведь документов у него при себе не было, и после длительных запоев его память оставляла желать лучшего: сегодня он Петя, завтра – Вася, послезавтра называет другие имя, фамилию и адрес проживания… В общем, кое-как определили его настоящие данные.
Историю про его «похороны» слышу впервые. Другое дело, что у него, действительно, есть дочь. После больницы он очень недолгое время прожил у неё, но настолько привык к свободному существованию и отсутствию каких-то обязанностей, что сбежал.
Сейчас главное – установить факт российского гражданства Трушникова, чтобы он получил паспорт и, соответственно, смог рассчитывать на пенсию. Это делается через паспортно-визовую службу, но необходимо решение суда. Пока есть один свидетель, готовый подтвердить, что в 1992 году Андрей Григорьевич проживал на территории России, в Лысьве. Нужны ещё два. Ищем…
«Звёздная болезнь» бомжа
Прошло несколько дней. Не раз мысленно прокручивала в голове историю инвалида Трушникова. Думалось: получит бедолага документы – из букашки без бумажки превратится в человека. С пенсией. С документальным прошлым, настоящим с печатями и разлинованными листами будущего в паспорте. Вдруг - звонок коллеги: «Твой бомж по центру города на коляске разъезжает – ему уже кто-то налил и на скамейку усадил»... Связываюсь с Олегом Ожгихиным:
- Да, Трушников пробыл у нас всего два дня. Когда его собрались помыть, отказался: мол, у дочери в бане вымоюсь, и бочком-бочком, да и уехал из центра. Насильно удерживать его мы не можем…
Есть такое понятие «звёздная болезнь» - человек мнит себя знаменитостью и отлично себя чувствует, когда он на виду, когда о нём говорят. Я поняла одну парадоксальную вещь: «звёздной болезни» подвержены даже бомжи. Кто он, Андрей Трушников, в общей массе скитающихся, нашедших кров и стол в казённом доме? Всего лишь один из десятков. А кто он, Андрюха, на «карете» у церкви? Калека среди физически здоровых просителей. «ЗВЕЗДА»! А потому, господа другие просящие, я умываю руки. «Звёздами» мы не занимаемся. Их адрес – не дом и не улица. Это к Господу Богу ближе…
Светлана Лямзина, газета «Искра», Лысьва