Сергей Артамонов
Этот день напоминает нам обо всех погибших в боях, замученных в фашистской неволе, умерших в тылу от голода и лишений.
Мы скорбим по всем, кто ценой своей жизни выполнил святой долг, защищая в те суровые годы наше Отечество.
Ровно 75 лет назад, рано утром 22 июня 1941 года, без объявления войны, фашистская Германия напала на Советский Союз, нанеся массированный удар по военным и стратегическим объектам, по многим мирным городам. Так началась Великая Отечественная война, которая продолжалась 1418 дней и ночей. В этой страшной войне СССР потерял около 27 миллионов человек, но выстоял. Советский народ внес решающий вклад в освобождение народов Европы от фашистского господства и в разгром гитлеровских войск.
Во многих странах в этот день приспускают государственные флаги, вспоминают войну и погибших в ней. В этот день проходят различные памятные мероприятия с зажжением свечей, возложением венков к памятникам и мемориалам.
Делают это и в нашем городе – городе, «рожденном в грозу». Именно так П.С. Старжинский назвал свою книгу об истории строительства и становления Гремячинска.
Сегодня нам хочется рассказать о том, как начиналась эта страшная война, что помнят о ней наши еще живые ветераны и их ближайшие родственники, как им и их семьям пришлось выживать в те трудные годы. Именно из их воспоминаний составлена «Книга памяти» Гремячинского района.
Лидия Георгиевна Бабикова: «Я родилась в деревне Подволочье Вологодской области в семье колхозников. В нашей семье детей было трое. Когда началась война, мне было 12 лет. Отец ушел на фронт в ноябре 1941 года. На фронт ушло много моих родственников, но вернулись не все – многие погибли. Отцу повезло, он вернулся домой живым, хотя и весь был израненный.
Мы, дети войны, помогали фронту, как могли. Работали под лозунгом «Все для фронта, все для Победы!». Учились и работали. Учеба начиналась с 1 октября, когда заканчивались полевые работы. Весной, после посева зерновых, мы боронили, управляли лошадьми, которые тянули бороны. Домой забегали только для того, чтобы бросить школьные сумки и взять кусок хлеба. Работали дотемна. Когда лошади отдыхали – мы готовились к экзаменам.
После всхода зерновых – пропалывали поля от сорняков, ведь они росли быстрее всходов.
А вскоре уже сенокос. Нам давали задание скосить 50 соток в день. Косить выходили с рассветом, в 4 часа утра, когда еще роса на траве. Если работали на дальних покосах, то там и жили в шалашах.
Заканчивался сенокос – начиналась уборка зерновых культур. Косили серпами. А если работали на косилке, которую тянули две лошади, нам приходилось связывать скошенные куски в снопье, а затем из них делать суслоны. Лошадей меняли, а мы продолжали работать, дорог был каждый час.
Закончив с зерновыми, начинали уборку льна. Рвали его руками, завязывали в снопы. Норма была – 100 снопиков в день. Только тогда нам записывали один трудодень. На него мы могли получить 700-900 граммов зерна. Собранное зерно отправлялось на фронт. А если оставалось, то только тогда делили между колхозниками по трудодням.
Женщины были заняты в животноводстве и овощных полях, а дети на обработке полей. В каждом подворье было еще и свое хозяйство. Его тоже надо было обрабатывать, находить для этого время. Садили для себя картофель, овощи, ячмень».

Николай Афанасьевич Воронин: «Родился в Воронежской области, в селе Верхний Малгон. Родители были колхозниками (оба 1907 года рождения).
В первые дни войны отца забрали в трудармию и отправили на Урал, в город Губаха, на строительство шахт. Мать и трое детей остались на месте. Мне тогда исполнилось 11 лет. Продолжали работать в колхозе.
Вскоре начались бомбежки. В селе было разрушено 40 домов. Нашу семью эвакуировали в соседнее село за 6 километров, где бомбежек еще не было, но уже стояли воинские части. Жили в домах вместе – солдаты и мирные жители. Было тесно, беспокойно. Начался голод. Но мать при эвакуации сумела привести с собой корову, благодаря которой с голоду не умерли, хотя и приходилось делить еду с солдатами.
Зимой немцы стали отступать, и вскоре семья вернулась в родное село, однако дом наш был разрушен. Людям разрешили оборудовать жилье из блиндажей.
Работать пришлось с 11-12 лет, учиться пришлось мало, только три класса.
Отец продолжал работать на Урале, семья в колхозе. И только в мае 1949 года брат после окончания ФЗО перевез нас к отцу.
После службы в армии вернулся на станцию Баская. Познакомился с хорошей работящей девушкой Ирой. Поженились, родили троих детей, но первенец умер от болезни в два года».

Ираида Ефимовна Воронина: «Родилась в Кировской области третьим по счету ребенком. А всего в семье детей было пятеро.
Начало войны помню хорошо, мне было тогда 12 лет.
Жили трудно и голодно. В 1936 году родители завербовались в город Губаха на шахту 2-капитальная. Отец и мать работали на строительстве, отец каменщиком, мать подручной.
В начале войны брата призвали на фронт. Он был ранен, лечился в госпитале в Свердловске, был совсем рядом с родными, но им никто об этом не сообщил. Только позднее удалось узнать, что он числится «пропавшим без вести».
Училась в школе, летом трудилась на сельхозработах. В Гремячинск переехали в августе 1942 года. Отец работал на стройке, а мама в столовой.
Окончив 8 классов, пошла работать в погрузочно-транспортное управление оператором, затем дежурной на «Морозной».
С Николаем Афанасьевичем жизнь сложилась удачно и счастливо, серьезно никогда не ссорились, уступали друг другу».

Вильгельм Рихардович Гебель: «Родился в селе Кепенталь Республики немцев Поволжья. Отец был сельским учителем, мать домохозяйкой. В 1932 году отца внезапно арестовали, и больше мы его не видели. Через 60 лет после неоднократных обращений в разные инстанции я получил официальный ответ, что отец был обвинен в шпионаже в пользу иностранного государства и что он посмертно реабилитирован.
Мама родилась в многодетной семье в Саратове. К моменту ареста отца там проживало немало наших родственников. Переехали туда и мы.
Весной 1941 года я закончил 7 класс, и в это же время меня приняли в комсомол. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне самому с трудом верится, что я был в числе тех, кто утром 22 июня 1941 года внимательно слушал по радио выступление В.М. Молотова, в котором сообщалось, что германские войска вторглись на территорию Советского Союза.
Сейчас мало кто знает, что 1941 год стал трагическим поворотным пунктом в многолетней истории немцев Поволжья. Каждую ночь, начиная с 1 сентября, из Саратова отправляли эшелоны с немцами. В телячьих вагонах наспех сооружали второй этаж и людей размещали предельно плотно. С собой разрешалось брать столько багажа, сколько каждый член семьи мог унести. Заранее никто из переселенцев не знал, куда нас повезут.
Наш вагон отцепили от состава на станции Евсино Новосибирской области в конце сентября, когда поля уже были покрыты снегом. Единственный транспорт – трактор с тележкой или лошади. Райцентр находился в 40 км от станции. Узнав о нашем прибытии, многие жители села Легостаево, куда нас направили, смотрели на нас с таким же удивлением, как, например, мы рассматриваем диких зверей или птиц, впервые попав в зверинец. Мы с интересом знакомились с местными жителями, но с еще большим волнением слушали сводки Совинформбюро.
Из Легостаево нашу семью направили в богом и властью забытую бедную полуразваленную деревушку Кучеровку. Староста предложил нам занять на краю поселения старую заброшенную кузницу. Стекла были разбиты, дверь поломана. Старое горно заменило нам кухонный очаг. Тут же мы и грелись. На третий день одна одинокая старушка нас пожалела и предложила нам жить у нее в пустующей половине дома. Слов нет, как мы обрадовались.
Продуктов питания не было, ходили в соседние деревни и меняли одежду на съестное. Счастье улыбалось редко. Городская одежда не интересовала сельских жителей. Хлеб выдавали по карточкам. Чтобы получить продуктовую карточку, я устроился на работу в районный узел связи. Ездил в лес валить деревья для столбов, научился с «когтями» подниматься на столбы, устанавливать изоляторы и навешивать провода.
В первой декаде декабря 1942 года получил повестку из Легостаевского райвоенкомата. 7 декабря нас привезли на станцию Баская.
Баская тогда была маленьким поселением из нескольких бараков и десятка частных домов, утопающих в снегу. От нее по узкой тропе нас повели в направлении будущего Гремячинска.
Поселили в бараки, и мы получили емкое название: немцы-трудармейцы. Зоны были огорожены высоким забором с колючей проволокой и с военной охраной.
Ужасный голод, холод и болезни оказались для нас более серьезными испытаниями, чем поселение на зоне. Бараки были рассчитаны на 200 человек, лежать в плотном ряду по 50 человек было нелегко. Любое изменение позы обязательно беспокоило соседей.
В связи с оккупацией Донбасса резко возросла нагрузка на Кизеловский угольный бассейн. Тогда правительство и приняло решение срочно строить шахты мелкого заложения на Гремячинском угольном месторождении.
Работать целый день на морозе, выполнять тяжелую работу землекопа становилось все труднее. И все труднее вечером для нас была обратная дорога. Все чаще случалось, что кто-то возвращался на зону с обмороженными ногами, А случалось, что от усталости человек присел, задремал и замерз.
Наиболее слабых переводили в бригаду дистрофиков, большинство из которых умирали. Поэтому я попросился перевести меня на работу в шахту. Как шахтер, я стал получать уже
1 кг хлеба в день, а питание в столовой было трехразовое.
Особенно трудным выдался январь 1943 года, он запомнился 50-градусными морозами. Я никогда не забуду высокую смертность среди своих соотечественников, трупы выносили из бараков каждый день.
Но самым важным и долгожданным был победный май 1945 года. Мне трудно описать то великое ликование 9 мая, когда народ смеялся и плакал одновременно. Все наболевшее за четыре неимоверно долгих и трудных года рвалось наружу: и боль утрат, и пережитый голод, и работа до обморочного состояния.
Я люблю слушать песню «День Победы» в исполнении Льва Лещенко и каждый раз с волнением и болью вспоминаю тяжелые годы войны, ибо в этой песне все слова абсолютно верные и правдивые. Не раз видел, как плачут седые ветераны».

Полина Фроловна Жукова: «Я родилась 14 мая 1923 года в деревне Александровка Викуловского района Тюменской области.
В нашей деревне учиться было негде. Но когда мы переехали в Викулово, поступила в школу и окончила 10 классов в 1941 году. Многие одноклассники и я хотели ехать учиться в Омск или Свердловск, но началась война. Ребят мобилизовали в армию, а многие девчонки, в том числе и я, по комсомольской путевке попали работать на железную дорогу. Работала кочегаром на паровозе.
Папа ушел на фронт, погиб 3 марта 1943 года в Харькове. Приемный брат погиб в июне 1944 года.
Я работала на паровозе. Дождь, мороз – наверху, на тендере лопатила уголь, готовила в лоток. Поезда были разные. Тяжеловесы везли уголь, так как на Украине были закрыты шахты. Везли танки, самолеты, пушки и раненых солдат. Хлеба давали по единотранспортной карточке 800 грамм, и когда в поездку – еще 400 грамм. Это не помогало, есть хотелось всегда, но мы привыкли. Мыло выдавалось кусок на месяц. Старым мылись, разводили каустик, что давали для паровоза, для смягчения воды.
В 1944 году было указание правительства отпустить с работы на учебу. Закончила учебу и вернулась в Викулово. Там познакомилась с будущим мужем. Женились, и я уехала с ним в Губаху.
В Гремячинске работала в орсе. Вырастила сына Александра, который мечтал стать моряком и стал им.
Самые интересные годы – школьные. Занимались спортом, участвовали в художественной самодеятельности, был хор. И не было войны. Жаль, что эти годы нельзя вернуть».
* * *
Невозможно вспомнить всех ветеранов и опубликовать их воспоминания. Да и не очень они хотят вспоминать те тяжелые годы. Но молодое поколение гремячинцев должно знать и помнить, каким тяжелым трудом, потом и кровью далась нынешняя жизнь. Ведь это от ныне живущих зависит, как будут жить будущие поколения.