- «Самолёт к полёту готов! – докладывал я.
- Готов? – пожимая мне руку, спрашивал лейтенант. – А ну, посмотрим.
И лично проверял машину.
- Всё в порядке, товарищ Смирнов! – докладывал лётчик и шутливо добавлял. – Ну, что ж, полетим?
- Полетим, товарищ лейтенант, - с готовностью отвечал я. – Хотя прекрасно знал, что никогда не полечу. Что мне придётся оставаться на аэродроме и ждать возвращения самолёта».
Наш земляк Алексей Васильевич Смирнов никогда не водил штурмовики на вражеские колонны и переправы, не встречался в воздушном бою с истребителями противника. Но всегда безотказными были подготовленные им к воздушному бою, самолёты. И лётчики с уверенностью брались за штурвал управления авиамашины, зная, как точен и старателен молодой механик.
18 октября 1942 года у колхозного тракториста Алёши Смирнова был день рождения. В этот же день вечером ему вручили повестку. 17 лет, самый призывной возраст.
- 8 марта 42-го на войну ушёл отец, и сразу попал под Сталинград, где шли ожесточённые бои, - вспоминает ветеран. – Мама, услышав печальную новость о том, что я тоже ухожу на фронт, долго плакала и причитала о проклятой войне, уносившей жизни невинных людей. А утром я ушёл пешком по железной дороге до станции Куеда, где находился сборный пункт. Помню, разговоры между нами тогда ходили: успеем ли до фронта добраться? А то разобьют врага без нас, повоевать не придётся.  
Но на передовую линию фронта Алексею Васильевичу в этот год не суждено было попасть, он стал курсантом Ленинградской авиационно-технической школы механиков, базировавшейся тогда в городе Магнитогорске.
Осень 1942 года. На площади в чётком строю по команде «Смирно!» застыли роты курсантов. Перед строем – начальник авиатехнической школы.
- Товарищи курсанты! – обращается он к ним. - Фронту нужны механики для обслуживания боевых машин. В стенах нашей школы вы получите эту специальность. На вас надеты погоны цвета голубого неба, овладевайте военной техникой, высоко несите честь советской авиации!
С этого дня Алексею Смирнову пришлось изучать современные самолеты-бомбардировщики: конструкцию, оборудование, эксплуатацию и ремонт. Занятия проходили ускоренным темпом, в классах и на аэродроме.
- Чему нас только не учили: слесарные, токарные, сварочные, жестяные, паяльные дела, - рассказывает Алексей Васильевич. – Изучали вооружение: бомбы, ракеты, пушки, пулемёты. Мы мирно учились, а под Витебском шли ожесточенные бои. И вдруг нас поднимают по тревоге и срочно отправляют на фронт.
 Получаем продовольствие на путь следования, погружаемся на нары в вагонах-теплушках и с песнями отбываем из Магнитогорска. Ехали с многочисленными остановками, во время которых варили кашу с тушёнкой. Были забавные случаи, когда поезд останавливался, не успели разжечь костер и поставить кашу, как паровоз давал три звонких гудка и трогался. Начиналась суматоха. Кто хватал таганок с кашей, кто тушил костер, кто кричал: «По вагонам, бросай всё!» На следующей остановке всё повторялось.
На фронте авиационный механик Алексей Смирнов оказался в группе авиаторов и обслуживал самолёты «Ил-2», которые называли «летающими танками». Воевал на Калининском фронте в 211-ой Невельской Краснознамённой дивизии штурмовиков, позже был направлен в Подмосковье, где служил с отважными лётчиками-истребителями, Героями Советского Союза Иваном Кожедубом, Дмитрием Глинко, которые были грозой для немецких «юнкерсов» и «мессершмиттов».
В небо взмывали самолёты. Герои шли на смерть, защищая небо Родины. Но победа советской авиации ковалась не только в воздухе, но и на земле. В летний зной и зимнюю стужу, в дождь и метель, в распутицу и бездорожье, нередко под огнём противника, личный состав инженерно-авиационной службы, в составе которой был и наш земляк, готовил к боевым полётам самолёты. В самых тяжёлых условиях меняли моторы, производили сложный ремонт на повреждённых снарядами машинах, вводили их в строй за короткие сроки. Работали и днём и ночью. Днём проводили осмотры самолётов. А ночи напролёт неутомимо отправляли «летающие танки» на боевые задания и встречали их.
- Каково было ощущать горечь утраты, когда самолёт не возвращался, - со слезами на глазах говорит Алексей Васильевич. – Много наших летчиков не вернулось с боевых заданий…...
Меня часто приглашают в школы на уроки мужества и просят рассказать, что было самым страшным на войне. Самым страшным на войне была… сама война! Сразу вспоминаются бомбёжки. Тревожная фронтовая жизнь не давала расслабляться. Враг еще был силён, ожесточённо сопротивлялся, мог нанести удар в любое время. Немцы неоднократно намеревались разбомбить аэродром с воздуха, а диверсионные группы охотились, пытались неожиданно напасть ночью. Наступали сумерки. Звучал сигнал воздушной тревоги. Ударят зенитки, и в небе появляется вражеский самолёт. Летит над нами стальная машина и сбрасывает бомбы. Огненные трассы точно вонзаются в самолёт, а он продолжает лететь. Вдруг «мессершмитт» накренился и резко перешёл в пике, с рёвом моторов врезался в землю и взорвался. Взрывы были совсем близко. И сейчас я удивляюсь, как мы выжили...…
Уроки суровой войны Алексей Васильевич запомнил навсегда. Как рубец на сердце, отпечатались у него те далёкие дни. Война для него – это время его молодости. Он пошёл на фронт мальчишкой, а вернулся старшим сержантом.
- Часто вспоминаете то тяжёлое время? – спрашиваю я у ветерана.
- Каждый день. Разве такое забудешь?!
Помните, какими замечательными словами заканчивается шолоховская «Судьба человека»: «Русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит.., сможет всё вытерпеть, всё преодолеть на своём пути». Это про Алексея Васильевича и таких же, как он, выживших всем смертям назло.  
Гульнара
ШАРАФУЛЛИНА